События в организациях

Машинист РЖД в интервью рассказал о том, как в монополии относятся к правам железнодорожников.

Мы часто рассказываем истории работников РЖД, которые бьются против системы и через суд отстаивают свои права. Новый подобный случай произошёл в этом году с машинистом Александром Рябчиковым. На железной дороге он больше 20 лет, имеет юридическое образование и достаточно опыта работы, чтобы оценивать не только свои обязанности, но и знать права.

Летом у Александра состоялись очередные судебные заседание по восстановлению на работе. Интересно, что ответчиком выступает не депо отдельной станции, с которым и возник конфликт, а непосредственно ОАО «РЖД». В преддверии очередного суда машинист дал большое интервью изданию «Сизифов труд». Мы публикуем наиболее важные выдержки из беседы машиниста с нашими коллегами. Выводы делать вам.

— Зовут меня Александр Рябчиков. Работаю на железнодорожном транспорте более 20 лет. Конфликт произошёл на какой почве: руководство решило отбить у других работников волю к сопротивлению, к борьбе против произвола. То, что произошло, было спланировано. Я в феврале приехал из командировки, и до меня начали доноситься слухи, что меня и помощника машиниста Позднякова планируют уволить.

Я машинист первого класса квалификации, это высший класс машиниста. Я постоянно учился. Сначала окончил училище и пошёл работать помощником машиниста. Через три года получил право управления локомотивом. Потом через год поехал машинистом. И далее каждый год получал по классу. Четвёртый, третий, второй, первый.

На протяжении всего этого времени сначала учился в Пензенском техникуме железнодорожного транспорта, а потом пошёл в Самарский институт путей сообщения. Там учился четыре с половиной года по сокращённой форме обучения из-за того, что техникум сначала окончил. На протяжении всей моей трудовой деятельности была постоянная учёба.

— Почему именно вас?

— Как у Грибоедова — слишком умный. Как в профессиональной части, так и в юридической. Люди ко мне постоянно ходят за советами, как к доктору. Ну и, соответственно, руководству я мешал.

Поэтому увольнять следовало именно меня, а не кого-то другого. Они пытались показать, что после этого никто не будет защищать или консультировать работников. Это очень важный и символичный момент, что Рябчикова взяли и уволили. Чтобы другие уже не думали о сопротивлении.

— Какой формальный повод придумали для того, чтобы вас уволить?

— Поясняю. 1-го августа прошлого года я прошёл очередную экспертную врачебную комиссию. 2-го августа прихожу и сдаю заключение, что я годен. И в нарушение 76-й статьи ТК РФ меня не допускают до работы [Статьей 76 ТК РФ предусмотрена обязанность работодателя отстранить от работы (не допускать к работе) работника, не прошедшего в установленном порядке обучение и проверку знаний и навыков в области охраны труда на весь период времени до устранения обстоятельств, явившихся основанием для отстранения от работы или недопущения к работе. В период отстранения заработная плата работнику не начисляется, — прим. ред.]. Мне должны были провести инструктаж, машинист-инструктор — контрольно-инструкторскую поездку.

Несмотря на установленные сроки, меня не допускают до работы.

Я говорю: «Ладно, простойку мне работодатель будет оплачивать, мне какая разница?». 8-го числа мне звонит нарядчик локомотивной бригады: «Приходи и проходи инструктажи, поедешь». 9-го прихожу... Наш инструктаж — это не пятнадцать минут. Приходится долго сидеть за компьютером, тестирование проходить обширное, порядка шести часов может уйти.

На следующий день, 10-го августа, мне осталась только контрольно-инструкторская поездка с машинистом-инструктором. Но он меня в неё не поставил, зато собралась целая делегация, человек восемь из руководства депо присутствовало. Пытались на меня оказать давление, чтобы я увольнялся. Я говорю: «Не буду увольняться». Они меня сначала не допустили до работы, а потом поставили прогул 2-го августа. Парадоксально, что я был уволен только 25-го числа.

— Вы говорили, что конфликт начался ещё в 21-м году.

— Да, в 21-м году, когда произошла смена руководства депо. Заместитель начальника депо по эксплуатации, господин Ч., какую-то маниакальную страсть ко мне испытывает, лишь бы что-то со мной сделать. С его слов, он из-за меня начал изучать Трудовой кодекс. Смешно. У нас есть такое понятие, как талон по безопасности. Двадцать лет я с зелёным талоном проездил. Наверное, нет ни одного машиниста в стране, которому талон не изменяли.

— Ни одного нарушения, всё идеально?

— Да, представьте, 20 лет, и вдруг им приспичило у меня забрать этот талон. Я говорю: «У нас нормативные документы есть, на основании которых я вам свой талон не отдам». Они лишают меня премии. Втихую, так что я узнал об этом, только когда получил расчётный лист. Премия около 13-ти тысяч. Мелочь не мелочь, но всё равно…

Я немножко поясню, я 17 лет работал в Куйбышевской ЖД, депо «Рузаевка», а в Москву по обстоятельствам пришлось перебраться. Там я лет десять был председателем комиссии по трудовым спорам.

Так вот, я прихожу к начальнику, и говорю: где у вас комиссия по трудовым спорам, меня премии лишили ни за что. «У нас нет комиссии!». Я хоть и не являюсь членом профсоюза, пошёл и написал заявление, отдал председателю «первички». 10 дней проходит — эффекта никакого.

Пришлось обратиться в виртуальную приёмную к генеральному директору, председателю правления Белозёрову.

Вопрос сразу же решился, комиссия появилась, премию мне вернули. На какое-то время от меня отстали. Но приятели начальства всякий раз пытались меня задеть. Имея законные основания, я демонстративно уходил на больничный.

И вот, когда я явился после командировки, состоялась первая попытка меня уволить, 3-го марта. У руководителей есть, видимо, своя методичка: либо увольняют за прогул, либо заставляют увольняться по соглашению сторон. В этом году в январе-феврале, мне известно о двух случаях, когда работников принудили уволиться по соглашению. В одном случае парень — сейчас вот его консультировал — будет подавать в суд о признании увольнения незаконным.

— Получается, вас уволили из-за того, что вы оказывали консультации другим машинистам, работникам ЖД?

— Да-да-да.

— А как сейчас обстоят дела? На каком этапе ваше восстановление на работе?

— Сейчас, 23 июня, у меня будет второе судебное заседание (в итоге оно было перенесено на 7 июля, — прим. ред.). На первом со стороны «РЖД» должно было быть доверенное лицо и два ответчика. Двух ответчиков не было.

Доверенное лицо пыталось изменить территориальную подсудность, увести разбирательство на Басманную куда-то там, на Красносельскую. На что я судье заявил: «Я увольняюсь откуда?». — «С Буракова, дом восемь». И этот адрес подходит под территориальную подсудность Измайловского районного суда. Судья принял мою сторону. Следующее судебное заседание будет 23-го июня.

— Какие шансы? Дело будет выиграно?

— Ну конечно! Серьёзно, если бы я знал, что я виноват, то я был бы виноват. Но меня просто не допустили до работы, а потом нарисовали прогул. Я сначала обращался в государственную инспекцию по труду, скинул им всю ситуацию. Там девочка какая-то со мной общалась.

И она сказала, что, если бы даже хотели уволить за прогул, меня должны были уволить 2-го, а никак не 25-го.

Они настолько запутались сами, что даже не знают, что и как они делают. Со стороны ответчиков, что по Позднякову, что по мне, они и в суд приходят неизвестно с чем. Даже документов нет.

— Кстати, про помощника машиниста, про Позднякова. Получается, его уже удалось восстановить на работе?

— Да.

— Как начальство отреагировало на эту ситуацию?

— Вы даже не представляете, крайне негативно. Они до последнего не верили, что его восстановят. Как так? В суде я выступал в качестве свидетеля Позднякова. Судья задаёт такой вопрос: «Вроде бы он по соглашению сторон уволился?». Я говорю: «На него было оказано моральное и психологическое давление».

Судья спрашивает: «В чём оно выразилось?». — «А в том, что руководство депо задаёт вопросы и само на них отвечает». Его подводят, что он виновен, правда, непонятно, в чём. Более того, у данного работника ипотека, несовершеннолетняя дочь. У него отсутствует какая-либо финансовая подушка или перспектива на новую работу. У него нет ничего. Его вынудили уволиться таким образом, потому что он просто побоялся, что его уволят за прогул.

А прокурор у меня спрашивает: «А вас за что уволили?». Я говорю: «Меня за прогул». Да там сразу было ясно, что его восстановят.

Начальство было в шоке. Теперь по решению суда Позднякову Сергею Михайловичу депо более 800 тысяч должно выплатить. Если меня восстановят, то долг будет где-то 1,4 миллиона. И возникает вопрос: кто будет платить? Думаю, руководство депо пойдёт на то, чтобы другие локомотивные бригады лишать премии.

Таким образом, из фонда оплаты труда вытащат деньги. Не 80 тысяч, а 800. И тут я на подходе. И третий человек тоже будет подавать в суд. Вся истерия у руководства была только из-за денег. Кто будет выплачивать? Это же нужно отчитываться. Откуда у начальника депо новая строка появится — судебные издержки?

— Столько времени требуется на всю эту судебную волокиту…

— У меня были такие препоны со стороны суда. Первые три судьи под разными предлогами пытались отказаться от рассмотрения моего судебного иска, только четвёртый взял. Обычно всегда ссылаются на 135, 132 ГПК [ГПК РФ Статья 135 — возвращение искового заявления, ГПК РФ Статья 132 — документы, прилагаемые к искового заявлению, — прим. «Сизифа»].

Я всё выполняю, а им не нравится! Приносишь в экспедицию, а экспедиция вообще другому судье отправит. Я могу предположить, что таким образом они старались отвадить меня, чтобы я перестал бороться. Но нет. Так всё потихонечку и идёт.

— Что это были за консультации, с какими вопросами люди обращались?

— Например, отпуска. Я жёстко выступал: за две недели до нового года должны ознакомить с графиком. Почему не знакомят? Возьмём такую ситуацию: в колдоговоре прописано, что при повышенной температуре нас должны обеспечивать питьевой водой. У нас разъездная работа, от солнца нагревается кабина. Температура градусов под 40, а воды нет.

И когда профсоюз официально начинает говорить, что коллективный договор выполняется на 100%, то это откровенная ложь. Не обеспечивают питьевой водой, не оплачивают время прохождения инструктажей, технического обучения, ничего этого нет. Однажды я насчитал 13 не выполняющихся пунктов.

— А каким образом рабочие узнавали о такой вашей деятельности, посредством «сарафанного радио» или как?

— «Сарафанное радио», конечно. Звонят постоянно, консультируются. Потому что слишком много у локомотивной бригады обязанностей. Кто-то посчитал 250 обязанностей по одним только правилам технической эксплуатации железных дорог. Это основной документ. 250 пунктов: обязан, обязан, обязан. Наша работа в бригадах настолько регламентирована, до страшного, до минуты.

— Почему коллектив депо, которому всё это время вы оказывали консультации, поддержку, помощь, не встал за вас, на вашу защиту во время этого конфликта?

— Люди запуганы — это основная причина. Шантажом, другими определёнными манипуляциями. Людей загоняют. Например, даже то, что меня сейчас уволят, имеет значение. Предполагаю, что специально вымываются работники со стажем 15 и более лет.

— Почему?

— Они дают отпор. Словесно, с помощью документов. Смотрите: у меня 20 лет стажа, у помощника Позднякова где-то 15 лет. У двоих, которых уволили в январе и феврале, стаж 13–15 лет. Это те люди, которые дают отпор знаниями правил и документов. Приходят молодые ребята 20–25 лет, они не знают специфики работы и боятся.

Им говорят: иди, сделай то, и они будут делать. Неважно, что это не входит в их функции. Куча глупых необоснованных приказов — это, кстати, одна из причин текучки кадров. Я исполнял обязанности председателя Роспрофжел в 18-м году, и тогда 25 человек пришло, 25 человек ушло за один месяц.

Текучка страшная. Молодые приходят, поработают 2-3 месяца, уходят. И это говорят не только локомотивщики, это везде так.

— Не возникало ли мысли самому стать председателем «первички»?

— Был такой момент. Но не хочу быть председателем от официального Роспрофжел, потому что он не выполняет свои функции. Он флешмобы организует, рисунки детские. Свой функционал, который 10-м федеральным законом заложен — защита законных интересов и прав работников — не выполняет.

Парадокс: когда у помощника Позднякова был суд, то председатель первичной профсоюзной организации явился туда со стороны работодателя! Я не знаю, Шнобелевскую премию надо дать этому председателю? Представьте себе, он отстаивал интересы работодателя! Это безумие. Я восстанавливаюсь, и тогда опять начнём свою правовую деятельность. Только так. Хотя есть независимый профсоюз, единственный, который борется.

Межрегиональный профсоюз железнодорожников действительно отстаивает интересы своих членов. Да, они малочисленны, но больше никто не может заступиться за рабочих.

Видите ли, юристы общей юрисдикции не могут понять специфику работы железнодорожного транспорта.

Вроде просто поезда ходят, а на деле у нас там свои знания и навыки, которых юристы не могут понять. И поэтому наши рабочие действительно остаются один на один с начальством.

Например, режим труда и отдыха — это очень важный момент. У нас до сих пор организована вызывная система. Звонит тебе нарядчик или дежурный по депо, и ты приходишь на работу. Вызывная система предусматривает вызов на работу на три часа раньше смены или на шесть часов позднее. Этот период называется дежурство на дому. Но оно категорически запрещено для работников локомотивных бригад.

— Почему?

— В коллективном договоре чётко прописано — запрещено. Согласно колдоговору, за каждый час нахождения на дежурстве выплачивают 25% от часовой тарифной ставки. А для нас, локомотивных бригад, такое запрещено. Но у нас это происходит. Ну и где профсоюз?

— Профсоюз МПЖ представляет только работников РЖД? Не захватывает другие виды транспорта, потому что это узкопрофильная история?

— Да. Юристов поэтому и нет. Мне нравится вот этот межрегиональный профсоюз, независимый. Он ежемесячно пишет начальству разные запросы, заявления, чтобы оплату производили по таким-то параметрам.

У нас зарплата складывается из маленьких частей, нюансов много, но в итоге получается нормально. Порядка 90–100 тысяч за месяц машинист получает. Помощник поменьше, конечно.

— Но почему люди остаются в официальных профсоюзах от работодателей и продолжают платить взносы?

— Боятся. Если уходишь из профсоюза, реальными страшилками пугают: мол, сейчас будем на тебя давить, будем тебя увольнять, вот в таком формате. Поэтому люди остаются.

Когда я учился в Федерации независимых профсоюзов, они показывали свои исследования. Там была озвучено, что около 80% хотят, чтобы их права защищали. Это ключевое, запрос на определённую социальную справедливость.

— Тут такая интересная формулировка: работники хотят, чтобы их защищали. Не они сами готовы встать на защиту своих прав, а кто-то должен. Почему так?

— Крайне непонятная ситуация. У нас есть штрафы, предусмотренные трудовым законодательством, компания всё-таки государственная. Вот лишили нас премии в 12-13 тысяч, профсоюз с каждого человека недополучит один процент.

А если бы профсоюз отстаивал эти премии, то за счёт членских взносов больше бы получал. Тысячный коллектив, из него 400 человек ежемесячно лишаются премии. Приятная сумма улетает в экономию фонда оплаты труда. И это только по одному показателю.

— Вы говорили, что сегодня машинистам не хватает технической и юридической грамотности. Как эта юридическая грамотность может быть получена машинистами? Если это не самообразование.

— Я сторонник того, что мы до сих пор отчасти живём по римскому праву. Чем отличается свободный человек от раба? У раба только обязанности, у свободного человека помимо обязанностей есть ещё и права.

Это было сформулировано ещё за 500 лет до рождества Христова, и до сих пор работает. Когда с меня требуют каких-то обязательств — пожалуйста, уважайте мои права. Руководители этого не любят. И надо заставлять их соблюдать права работников.

Источник информации